Рекомендуемые страницы:

Воспользуйтесь поиском по сайту:

megalektsii.ru

Дело (журнал XIX века) – это… Что такое Дело (журнал XIX века)?

Дело
Журнал «Дело», 1869 год, февраль
Специализация:	литературно-политический журнал
Периодичность:	ежемесячник
Язык:	русский
Адрес редакции:	Санкт-Петербург, ул. Надеждинская, д. № 39
Главный редактор:	Н. И. Шульгин (1866—1879), П. В. Быков (1880—1881), Н. В. Шелгунов (1881—1882), К. М. Станюкович (1883), В. П. Острогорский (1883—1884), Д. Н. Цертелев (1885—1886), И. С. Дурново (1886—1888)
Издатель:	Н. И. Шульгин (1866—1879), Г. Е. Благосветлов (1880), наследники Г. Е. Благосветлова (1880—1883), К. М. Станюкович (1884), И. С. Дурново (1885—1887), Н. И. Дурново (1887—1888)
Страна:	Россия
История издания:	1866—1888
Объём:	30 печатных листов
Тираж:	3000—5000 экз.

«Де́ло» (Дѣло) — «учёно-литературный» журнал, с 1869 года «литературно-политический» журнал. Ежемесячный журнал революционно-демократического направления, орган разночинного радикализма. Издавался в Санкт-Петербурге с середины 1866 года по январь 1888 года.

История издания в 1860-1870-е годы

Журнал «Дело» являлся непосредственным продолжателем журнала «Русское слово», закрытого правительством в 1866 году после выстрела Д. В. Каракозова. Он был задуман ещё до запрета «Русского слова» и «Современника», однако издатель Н. И. Шульгин медлил с подпиской, так как опасался убытков от малого числа подписчиков. Запрещение двух журналов оказалось ему на руку, и он заключил соглашение с Г. Е. Благосветловым о совместном выпуске журнала «Дело» в качестве продолжения «Русского слова», подписчикам которого он и высылался.

На протяжении полутора лет до аренды «Отечественных записок» Н. А. Некрасовым у А. А. Краевского журнал «Дело» был единственным радикальным изданием. Однако издатель был предупреждён о недопустимости сотрудничества журналистов «Русского слова» в новом издании. Преемственность с «Русским словом» была причиной, по которой изданию, разрешённому первоначально к выпуску без предварительной цензуры в августе 1866 года была вменена обязанность проходить цензуру.

Номинальным издателем-редактором журнала с 1866 года по 1879 год был Н. И. Шульгин. Фактическим редактором «Дела», как до этого редактором «Русского слова», оставался Г. Е. Благосветлов. В качестве официального издателя журнала Благосветлов смог стать лишь в 1880 году незадолго до своей кончины.

Ни один журнал 1870-х и 1880-х годов не испытал такого давления цензуры, какое досталось журналу «Дело». В «Деле» запрещались такие статьи, которые беспрепятственно проходили в бесцензурных журналах, и иногда более половины материалов готового номера попадали под запрет. Редактору приходилось иметь солидный запас статей, чтобы обеспечить выход журнала в таких крайне стеснённых условиях, и журнал мог выходить только благодаря неустанной энергии Благосветлова, посвящавшего ему до 16—18 часов в сутки.

Но несмотря на всё издательское усердие, журнал зачастую поступал к подписчикам с опозданием, имел следы неряшливости и спешки в виде многочисленных опечаток, ошибок вёрстки и брошюровки. Зачастую происходили задержки с выплатой гонораров.

Ведущие публицисты журнала: Д. И. Писарев («Образованная толпа», «Борьба за жизнь»), Н. В. Шелгунов, С. С. Шашков, П. Н. Ткачев, сам Г. Е. Благосветлов, К. М. Станюкович, В. О. Португалов, Л. И. Мечников, Элизе Реклю, Л. А. Тихомиров, П. Л. Лавров, В. В. Берви-Флеровский и др.

Прозаики: Н. Ф. Бажин, А. К. Михайлов-Шеллер, И. В. Фёдоров-Омулевский, Ф. М. Решетников, Г. И. Успенский, С. М. Степняк-Кравчинский, Д. Н. Мамин-Сибиряк.

Среди прочих журналистов «Дела» стоит упомянуть Д. Д. Минаева, П. И. Якоби, А. П. Щапова, Н. М. Ядринцева. Таким образом, большинство журналистов и писателей были принципиальными сторонниками действенных методов борьбы с самодержавием, хотя высказываться им по этим вопросам в журнале было чрезвычайно трудно.

Благосветлов имел репутацию корыстного издателя («журнальный эксплуататор»), нажившего себе состояние на своих журналах и эксплуатировавшего популярные идеалы шестидесятничества в своих собственных интересах. Экономический мотив был причиной конфликта Благосветлова с молодыми сотрудниками прежней редакции, в результате которого в мае 1867 года произошёл разрыв с Д. И. Писаревым, В. А. Зайцевым и Н. В. Соколовым. Но Благосветлов был искренен в своих убеждениях крайнего западника, радикала без малейшего народнического оттенка, руководившегося формулой: «всё для народа, но ничего через народ», последовательного «разумного эгоиста» по примеру своего выдающегося единомышленника Д. И. Писарева.

Надо мерить наше общество его собственным аршином; это великий и глупый Bambino, которому ещё не под силу светлые и честные идеи; bambino требует репы и чесноку, а ему подносят разные тропические растения.

— Г. Е. Благосветлов

Издание Благосветлова все восемнадцать лет своей «радикальной» эпохи имело устойчивую репутацию второго после «Отечественных записок» журнала по степени и глубине его влияния на читателя, уступая органу Некрасова в серьёзности, основательности и литературном вкусе. Во мнении противников журнала он был более прямолинейным и вульгарным в проповеди материализма, нежели его литературные собратья. Тем не менее и его влияние на читателя было довольно значительным, особенно в провинции, где журнал был наиболее распространён. Он имел свой постоянный круг подписчиков и высокий тираж: 3500 экз. в 1868 году, с 1870 по 1881 гг. он колебался между четырьмя и пятью тысячами. Таким образом, «Дело» входило в тройку самых читаемых журналов России наряду с «Отечественными записками» Некрасова и «умеренным и аккуратным» органом буржуазного либерализма, журналом «Вестник Европы».

Свои основные идеи журнал, верный традициям «Русского слова», пропагандировал во всех своих отделах: в беллетристике, которая, не преследуя художественных целей, служила только наглядной иллюстрацией для общей проповеди журнала (редактор отдела беллетристики А. К. Шеллер-Михайлов полагал, что «писатель всегда силён идеями, а не картинами»), в публицистике и литературной критике, в статьях об экономике, образовании, истории, женской эмансипации, об естественных науках. Журнал выступал против пережитков крепостничества, систематически помещал материалы о тяжёлом положении крестьянства, выступал в защиту общины и кустарных промыслов как коллективных форм ведения крестьянского хозяйства, боролся с теорией «чистого искусства» за реализм в произведениях искусства.

Не только статьи были одного направления, но и самая манера трактовать предметы была одна и та же, хлёсткая, поверхностная, наездническая, одним словом, благосветловская.

— С. А. Венгеров

Изредка между «Делом» и «Отечественными записками» вспыхивала застарелая полемика, в частности в журнале Благосветлова отрицательно относились к сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина. Но редакция журнала не ценила и творчество Льва Толстого, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоевского. Однако в целом оба журнала по большинству вопросов выступали солидарно.

Салтыков-Щедрин из беллетристов «Дела» ценил только Фёдорова-Омулевского за его роман «Светлов», или «Шаг за шагом». Недостаток качественной оригинальной прозы редакция «Дела» пыталась компенсировать переводами из западной литературы. Здесь были опубликованы романы Фридриха Шпильгагена, Виктора Гюго, Эмиля Золя, Андре Лео и других прогрессивных романистов Запада, стихи Шандора Пётефи.

После Благосветлова

После смерти Г. Е. Благосветлова в ноябре 1880 года владелицей журнала стала Е. А. Благосветлова. В журнале происходят существенные изменения. Н. В. Шелгунов из ведущих критиков становится редактором и духовным вождём журнала, происходит заметное сближение позиции «Дела» с «Отечественными записками» Салтыкова-Щедрина. В журнале значительное место отводится выступлениям народников: М. А. Протопопову, Н. С. Русанову, Н. Ф. Анненскому, П. Ф. Якубовичу, Я. В. Абрамову, А. И. Иванчин-Писареву, начинавшим печататься ещё при Благосветлове. (Аналогичное явление происходит и в «Отечественных записках»).

Эстетическое руководство изданием взял на себя К. М. Станюкович, а с 1883 года он — полновластный руководитель и владелец журнала. В эти годы появляются переводы произведений Ги де Мопассана, Альфонса Доде, Рафаэлло Джиованниоли, Элизы Ожешко. Улучшается полиграфическое исполнение журнала. Бульварную беллетристику, приносившую доход эстетически нетребовательному Г. Е. Благосветлову, он изгоняет из журнала, приглашая в него новые литературные имена, и в ответ прежний «благосветловский» подписчик покидает журнал.

Мы избегаем старой благосветловской ругани, того хлыщества, восхищавшего гимназистов и с кондачка решавшего сложнейшие вопросы науки и жизни на основании двух, трёх прочитанных книжек, — которым, если вы припомните, щеголяло прежде «Дело»; мы не даём бульварных и кровожадных романов, вроде «Тайн Бальды» и тому подобных, вследствие чего и происходит, мне кажется, бегство старого подписчика. Зато новый является с более широким читательским цензом, а старый недоволен. Недавно один из таких жаловался мне на журнал так: «Прежде, — говорил он, — „Дело“ отделает, так отделает — прелесть, а нынче не то… и романы не такие любопытные…».

— Письмо К. М. Станюковича к Л. И. Мечникову от 28 апреля 1883 года.

Однако в годы реакции подписка неуклонно падает не только в «Деле», но и в «Отечественных записках». Если в 1881 году «Дело» имело 5000 подписчиков, то в 1882 году только 4100 подписчиков, в 1883 году уже 3400 подписчиков, а в начале 1884 года 3200 подписчиков (общий тираж печатался несколько больше). «Дело» переживало общий для демократических журналов кризис, о котором Станюкович знать не мог. И ни переводная беллетристика, ни новейшая восьмидесятническая литература в лице А. И. Эртеля, М. Н. Альбова и И. Н. Потапенко не могли исправить положения. Этот кризис «идейных» журналов старого типа обозначил редактор «Отечественных записок»:

«Нива» имеет 90 т. подписчиков. Ничего подобного наши большие журналы и во сне не видели. И вот второй год, как подписка, вместо увеличения, всё идёт книзу. Чувствуется какая-то усталость всюду; книга не интересует, всякий выписывает или газету, или иллюстрированный журнал.

— Письмо М. Е. Салтыкова-Щедрина к Д. Н. Мамину-Сибиряку от 10 января 1884 года.

Литературная ситуация 1880-х годов ставила во главу угла новые ценности. Так, А. П. Чехов считал журнал «Дело» синонимом самого бездарного литературного журнала и долгое время отказывался печататься в толстых, «серьёзных» ежемесячниках вообще, предпочитая им малую прессу, «газету, или иллюстрированный журнал». Все его упоминания журнала «Дело» этого времени в неизменно ироничном контексте. Даже новость о вынужденном прекращении «Дела» не вызвала его сочувствия.

Правда ли, что «Дело» отживает свой век? Если правда, то добрый путь! Не любил этого журнала, грешный человек. Злил он меня. Впрочем, при нынешней журнальной бедности и «Дело» бы сгодилось.

— Письмо А. П. Чехова к издателю-редактору журнала «Осколки» Н. А. Лейкину от 20 мая 1884 года.

Прекращение журнала

Если «Отечественные записки» были прекращены в апреле 1884 года распоряжением четырёх министров, то в отношении «Дела» этого сделано не было — журнал выходил под цензурой и не мог нарушить цензурные правила. И всё же аресты руководителей журнала Н. В. Шелгунова в 1883 году и К. М. Станюковича в 1884 году сделали невозможным дальнейший его выпуск. Последний номер, разосланный подписчикам, был майский. С радикальной журналистикой было на время покончено. Следующий и единственный номер журнала вышел спустя год в мае 1885 года. В нём были закончены начатые ранее романы М. К. Цебриковой и Альфонса Доде, но сам журнал не имел ничего общего с прежним изданием. На обложке его значились консервативные издатель И. С. Дурново и редактор Д. Н. Цертелев. С начала следующего 1886 года Иван Дурново ещё раз попытался возобновить журнал, но выходил он нерегулярно, пока не прекратился вовсе на первом номере 1888 года «за неимением подписчиков».

Литература

• Дело, с.-петербургский журнал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Есин Б. И., Демократический журнал «Дело». М., 1959;
• Кузнецов Ф., «Журнальный эксплуататор» или революционный демократ? (Г. Е. Благосветлов), «Русская литература», 1960, № 3;
• Бенина М. А. Журнал «Дело» в 1860-70-е гг.: («Эпоха Благосветлова») // Книжное дело в России во второй половине XIX — начале XX в.: Сб. науч. тр. Л., 1988. Вып. 3. С. 7-20.
• Бенина М. А. Журнал «Дело»: Указ. содерж. / Ред. Б. М. Толочинская. — СПб., 1993—1994. — Вып. 1-2. — 300 экз. Вып. 1. 1993. 457 с.; Вып. 2. 1994. 329 с.
• Дело // Русская периодическая печать (1702—1894): Справочник. — М.: Госполитиздат, 1959. — С. 473—478.
• Есин Б. И. «Дело» // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — 1964. — Т. 2. — Стб. 580—581.

dic.academic.ru

Журнал «Дело». Общая характеристика. — КиберПедия

Журнал «Дело» был задуман Н.И. Шульгиным еще в пору выхода «Русского слова» и «Современника». Однако он, не надеясь собрать необходимое число подписчиков, медлил с изданием своего журнала. После закрытия демократических органов в 1866 г. между редактором «Русского слова» Благосветловым и Шульгиным состоялось соглашение о выпуске «Дела» как непосредственного продолжателя журнала «Русское слово».

Официальным редактором «Дела» до 1880 г. оставался Шульгин, но его фактическим руководителем все это время был Благосветлов. Кроме них, непосредственное участие в делах редакции в 70-е годы принимал также А.К. Шеллер-Михайлов, которому было поручено редактирование беллетристического отдела.

Благосветлов стремился сделать журнал таким же ярким и популярным, каким было «Русское слово». Для этого он старался сплотить вокруг «Дела» товарищей по прежней работе, несмотря на рискованность такого шага, ибо Шульгин был уже предупрежден властями, что в его журнале нежелательно участие сотрудников «Русского слова».

Действительно вокруг «Дела» собрались основные авторы прежнего журнала Благосветлова. Освобожденный в ноябре 1868 г. из крепости Д.И. Писарев согласился сотрудничать в «Деле» и напечатал несколько статей, в том числе «Образованная толпа» – разбор сочинений Ф.М. Толстого (1867, №3, 4) и «Будничные стороны жизни» (иначе: «Борьба за жизнь») – о романе Достоевского «Преступление и наказание» (1867, №5 и 1868, №8). Большое участие в «Деле» принял Шелгунов, который после ухода Писарева стал ведущим публицистом журнала.

В «Деле» запрещались такие материалы, которые беспрепятственно проходили в других периодических изданиях, даже в «Искре». Нередко больше половины подготовленных редакцией материалов попадало под запрет. Долгое время для цензурования «Дела» существовал особый, не предусмотренный законами о печати порядок: все материалы, предназначавшиеся для очередного номера, рассматривались не отдельными цензорами, а цензурным комитетом в полном его составе.

Однако журнал упорно боролся за свое существование. Благосветлов умело обходил цензурные препятствия и не давал возможности изменить характер и направление издания.

У «Дела» вскоре сложился определенный круг постоянных читателей. Журнал был распространен в обеих столицах, в провинции, в армии. Тираж его доходил в 1870 г. до 4000 экземпляров.

37. Революционные нелегальные издания 1870-х гг.

К концу 60-х – началу 70-х годов XIX в. нужды русского освободительного движения потребовали организации ряда нелегальных изданий.

В это время за границей уже сосредоточились значительные силы профессиональных революционеров-эмигрантов из России, которые искали средств участия в борьбе против самодержавия. Сложились благоприятные предпосылки для создания ряда вольных русских периодических органов по образцу «Колокола» Герцена и Огарева.

Народничество никогда не было единым течением, в нем существовали два крыла – революционное и либеральное, причем первое к середине 70-х годов делилось на три главнейшие группы: бакунистов, или анархистов, лавристов, или пропагандистов, и сторонников заговорщической тактики Ткачева.

Анархизм как идеология мелкой, преимущественно городской, буржуазии возник во время подъема рабочего движения в Европе. Одним из его лидеров был русский революционер Бакунин. Анархизм не следует смешивать с народничеством, но нельзя забывать, что он имел большое влияние на народническое движение в России именно в силу своего мелкобуржуазного характера. В.И. Ленин в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» указывал, что анархизм в 70-е годы в России развился «необыкновенно пышно» и это способствовало выяснению его непригодности «как руководящей теории для революционного класса»^[145].

Сотрудники «Народного дела», как социалисты-утописты, были убеждены, что неизбежность социальной революции обусловлена ростом умственного сознания народных масс. Главными силами революции в России они считали народ (крестьянство) и передовую разночинную молодежь, вставшую на его сторону. Идеалом такой революционной личности был для них Рахметов. В 1869 г. вместе с Лавровым они призвали русскую революционную молодежь «организованными группами идти в народ».

Журнал увлекался общинными иллюзиями русских социалистов 60-х годов. Признавая сходность путей России и Западной Европы в преобразовании эксплуататорского общества через революцию, он, однако, видел некое преимущество России в наличии крестьянской общины как зародыша социалистического строя.

Уже в конце 60-х годов участники журнала проявляли большой интерес к деятельности I Интернационала, созданного К. Марксом. В 1869 г. на страницах «Народного дела» появляется ряд материалов, отражающих деятельность первой международной организации пролетариата. Тогда же Утин, Трусов, Нетов и другие принимают решение создать русскую секцию 1 Интернационала для пропаганды в России революционных идей и развития солидарности между трудящимися классами России и Европы во имя общего освобождения.

Создав такую секцию в 1870 г., редакция «Народного дела» обратилась к Марксу с просьбой быть ее представителем в Генеральном Совете I Интернационала, на что был получен скорый и положительный ответ.

В том же году журнал «Народное дело» был реорганизован в газету, имевшую целью не только разрабатывать вопросы теории, но и освещать «текущую международную жизнь пролетариата», борьбу революционеров в России. Именно с этого времени «Народное дело» становится официальным органом русской секции I Интернационала. Первый номер газеты, вышедший в апреле, целиком был посвящен основанию секции и переписке с Марксом по этому поводу.

В 1870 г. «Народное дело» представляло собой многополосную газету, печатавшуюся убористым шрифтом. Все номера ее (кроме первого) содержат по одной статье теоретического характера, а также статьи и заметки, посвященные различным вопросам текущей политической жизни, главным образом борьбе трудящихся европейских стран за свое освобождение. Газета «Народное дело» открыто выступает против Бакунина, продолжавшего свою раскольническую деятельность в международном рабочем движении.

Газета «Начало» критикует внутреннюю политику правительства, осуждает насилия царской администрации, создавая у читателей уверенность в том, что очень скоро «самодержавие так или иначе должно рухнуть». Под заголовком «Правительственная подпольная печать» публиковались секретные циркуляры, направленные против участников освободительного движения.

Преемницей газеты «Начало» следует считать нелегальную газету «Земля и воля», «социально-революционное обозрение». Пять номеров этого издания выходили в России с октября 1878 по апрель 1879 г. Инициатором газеты был С.М. Степняк-Кравчинский, с большим риском для себя вернувшийся из эмиграции на родину. Он предложил название газеты, а позже вся организация стала именоваться «Земля и воля».

cyberpedia.su

Дело (журнал XX века) – это… Что такое Дело (журнал XX века)?

Дело
Специализация:	научный и общественно-политический журнал
Периодичность:	двухнедельный
Язык:	русский
Адрес редакции:	Москва
Главный редактор:	А. Н. Потресов
Страна:	Россия
История издания:	1916—1917

«Де́ло» (Дѣло) — двухнедельный научный и общественно-политический журнал меньшевиков-оборонцев. Издавался в Москве с августа 1916 года по январь 1917 года. под редакцией А. Н. Потресова, П. П. Маслова и Л. И. Аксельрод (Ортодокс). Инициатор издания — А. Н. Потресов. «Дело» продолжало закрытые ранее издания Потресова «Наша заря» и «Наше дело», (Санкт-Петербург). В 1916 году вышло 10 номеров (из них три двойных), в 1917 году — один номер. Журнал выражал взгляды патриотического крыла РСДРП. Идеологический тон в нём задавали статьи самих редакторов, освещавшие вопросы партийной стратегии и тактики, международной и внутренней политики. Политическое кредо издания выражено следующим образом:

Без перерождения России невозможна защита её, но и обратно — без защиты её — невозможно её перерождение… Пора марксистам не пугаться слова «союз» и из уважения к политической азбуке научиться, наконец, различать между бесформенной «амальгамой»… и временным союзом — соглашением организованных и организующихся разноклассовых общественных сил, сохраняющих при этом всю свою самостоятельность.

— Дело, 1916, № 5—6, с. 95.

Помимо этого журнал отводил много места литературной и художественной критике. В журнале печатались В. И. Засулич, Д. И. Заславский, В. Л. Львов-Рогачевский, Е. А. Гутовский, И. Н. Дементьев и другие.

Литература

dic.academic.ru

ДЕЛО (журнал) – это… Что такое ДЕЛО (журнал)?

dic.academic.ru

Журнал «Дело»

Вторым по значению вслед за «Отечественными записками» демократическим изданием 70-х годов шел ежемесячный журнал «Дело»^249[124]. Являясь непосредственным продолжением «Русского слова», он был первым и около полутора лет единственным толстым журналом демократического направления, выходившим в России после закрытия «Современника» и «Русского слова».

На протяжении восемнадцати лет, с 1866 по 1884 г., находясь в исключительно тяжелых цензурных условиях, журнал «Дело» неизменно сохранял свое прогрессивное лицо. Связь его с «Русским словом» сказалась и в составе сотрудников, и в общем направлении журнала. Вражда к существующему самодержавному строю и всем пережиткам крепостничества, борьба за экономический прогресс, за просвещение и свободу, защита интересов широких народных масс, пропаганда материализма в естествознании, сочувствие и помощь революционному подполью — вот что характеризует как первый, так и второй печатный орган Благосветлова.

Журнал «Дело» был задуман Н. И. Шульгиным еще в пору выхода «Русского слова» и «Современника». Однако он, не надеясь собрать необходимое число подписчиков, медлил с изданием своего журнала. После закрытия демократических органов в 1866 г. между редактором «Русского слова» Благосветловым и Шульгиным состоялось соглашение о выпуске «Дела» как непосредственного продолжателя журнала «Русское слово».

Официальным редактором «Дела» до 1880 г. оставался Шульгин, но его фактическим руководителем все это время был Благосветлов. Кроме них, непосредственное участие в делах редакции в 70-е годы принимал также А. К. Шеллер-Михайлов, которому было поручено редактирование беллетристического отдела.

Благосветлов стремился сделать журнал таким же ярким и популярным, каким было «Русское слово». Для этого он старался сплотить вокруг «Дела» товарищей по прежней работе, несмотря на рискованность такого шага, ибо Шульгин был уже предупрежден властями, что в его журнале нежелательно участие сотрудников «Русского слова».

Действительно вокруг «Дела» собрались основные авторы прежнего журнала Благосветлова. Освобожденный в ноябре 1868г. из крепости Д. И. Писарев согласился сотрудничать в «Деле» и напечатал несколько статей, в том числе «Образованная толпа» — разбор сочинений Ф. М. Толстого (1867, № 3, 4) и «Будничные стороны жизни» (иначе: «Борьба за жизнь») — о романе Достоевского «Преступление и наказание» (1867, № 5 и 1868, № 8). Большое участие в «Деле» принял Шелгунов, который после ухода Писарева стал ведущим публицистом журнала.

Кроме Писарева, Шелгунова, Шеллера-Михайлова, из авторов «Русского слова» в «Деле» выступали также П. Н. Ткачев, И. В. Федоров-Омулевский, Д. Д. Минаев, А. П. Щапов, Н. Ф. Бажин, Эли Реклю и некоторые другие. Все они были людьми неблагонадежными в глазах правительства, кое-кто состоял и под особым наблюдением, например, Благосветлов, Шелгунов, Минаев, Щапов. Многие сотрудники находились во время издания «Дела» в ссылке (Шелгунов, Щапов, Шашков, Берви-Флеровский), в эмиграции (Мечников, Ткачев — с 1873 г., Русанов, Лавров и др.). Эти-то люди и составили демократическое ядро журнала. К ним примкнули П. А. Гайдебуров, П. И. Якоби, В. О. Португалов и несколько позднее — К. М. Станюкович.

Из объявления, опубликованного в газете «Голос» за подписями Благосветлова и Ткачева, о том, что подписчикам «Русского слова» взамен прекращенного издания до конца года будут высылаться книжки нового журнала «Дело», стало ясно: готовится замаскированное продолжение «Русского слова». Не желая допустить этого, Третье отделение известило Главное управление по делам печати, что оно находит «неудобным» издание «Дела».

Отобрать права у издателя по закону все же не представлялось возможным, так как журнал «Дело» был разрешен за несколько дней до закрытия «Русского слова» и юридически являлся совершенно самостоятельным; тогда возник план цензурного удушения журнала.

В августе 1866 г. начальник Главного управления по делам печати в секретном письме начальнику Третьего отделения сообщил о необходимости поставить «Дело» в разряд подцензурных органов вопреки выданному Шульгину на основании Временных правил о печати 1865 г. разрешению на издание без цензуры. Ни один журнал 70-х годов не испытал такого гнета цензуры, какой пришлось вытерпеть «Делу».

Еще до выхода в свет первого номера цензуре было предложено усилить наблюдение за новым журналом Благосветлова, чтобы вынудить его к «добровольному закрытию». Вся цензурная история «Дела» говорит о желании правительства уничтожить журнал или, по крайней мере, превратить его в «сборник случайных статей». В переписке цензурного ведомства «Дело» не раз фигурирует как орган, «подлежащий полному исчезновению из области журналистики»^250[125]. В «Деле» запрещались такие материалы, которые беспрепятственно проходили в других периодических изданиях, даже в «Искре». Нередко больше половины подготовленных редакцией материалов попадало под запрет. Долгое время для цензурования «Дела» существовал особый, не предусмотренный законами о печати порядок: все материалы, предназначавшиеся для очередного номера, рассматривались не отдельными цензорами, а цензурным комитетом в полном его составе.

Однако журнал упорно боролся за свое существование. Благосветлов умело обходил цензурные препятствия и не давал возможности изменить характер и направление издания.

У «Дела» вскоре сложился определенный круг постоянных читателей. Журнал был распространен в обеих столицах, в провинции, в армии. Тираж его доходил в 1870 г. до 4000 экземпляров.

С первых дней «Дело» по причинам цензурного характера должно было соблюдать большую осторожность в полемике с консервативной и либеральной прессой. Прямая и резкая критика заменялась насмешкой и едкой иронией по поводу незначительных, но характерных выступлений реакционных журналов и газет: «Московских ведомостей» и «Русского вестника» Каткова, «Вести» Скарятина, «Всемирного труда» Хана и Аскоченского.

По традиции демократической прессы каждая книжка журнала состояла из двух основных отделов: первый — беллетристика и статьи научного содержания, второй — публицистика, объединенная под рубрикой «Современное обозрение». Общественно-политическое направление «Дела» особенно ясно выражалось в его публицистике. Публицистический отдел был ведущим в журнале Благосветлова. Здесь постоянно сотрудничали: Шелгунов, автор многочисленных статей и большого числа «Внутренних обозрений», фельетонист Минаев, беллетрист Станюкович, Эли Реклю — иностранный обозреватель журнала, историки и социологи: Ткачев, Щапов, Берви-Флеровский, Лавров, Тихомиров и др.

Журнал «Дело» так же, как и «Отечественные записки», издавался в годы широкого распространения идеологии народничества. Это не могло не сказаться на его содержании и составе сотрудников.

Однако непосредственные руководители журнала (Благосветлов, Шелгунов и Станюкович), отдавая должное революционности и демократизму народников 70-х годов, не разделяли многих их теоретических взглядов. В «Деле» народнический этап русского освободительного движения отразился весьма своеобразно, что не позволяет в целом считать этот периодический орган народническим изданием даже в том смысле, как это говорится об «Отечественных записках». Менее остро поэтому выглядели здесь и противоречия между отдельными сотрудниками.

Ни один народнический лидер не принимал участия в редактировании журнала, тогда как в редакцию «Отечественных записок» входили в разное время Михайловский, Елисеев, Кривенко. Больше того, народники (Русанов) жаловались, что, пользуясь монопольным положением двух демократических журналов, редакция «Дела» очень требовательно относилась к их работам, была «чересчур строга», разборчива в помещении их статей и беллетристики у себя в журнале, не исключая работ Ткачева. Действительно, руководители журнала (особенно Благосвстлов) ограничивали пропаганду социологии народничества.

Главное внимание журнал «Дело» сосредоточил на борьбе с пережитками крепостничества и самодержавием. Реформа 1861 г., по глубокому убеждению публицистов «Дела», не изменила бедственного положения народных масс.

Крестьянский вопрос по-прежнему оставался основным вопросом русской революции.

В доступной для подцензурного журнала форме, с различными предосторожностями, сотрудники «Дела» (Шелгунов, Ткачев, Берви-Флеровский) постоянно разоблачали помещичью сущность, грабительский характер пресловутого «освобождения». Их внимание в первую очередь обратили на себя малоземелье и тяжесть выкупных платежей, наложенных на крестьян при освобождении, — главные следствия реформы 1861 г. Даже наиболее умеренные сотрудники «Дела», такие, как Гайдебуров, не скрывали помещичьего характера реформы 1861 г. и при случае указывали: «Положение о крестьянах… вовсе нельзя упрекнуть в невнимательности к помещичьим интересам»^251[126].

Пережитки крепостничества, гнет самодержавия давали себя знать не только в деревне. Поэтому публицисты «Дела» не ограничивались критикой одной только крестьянской реформы, а развернули широкое обличение всех сторон российской действительности, пробуждая в читателях чувство искреннего негодования и протеста против существующего строя.

Систематически из номера в номер, в разных отделах и статьях под благовидными предлогами, чаще всего в форме «научного исследования», публицисты и писатели журнала доказывали, что Россия доведена ее правителями до нищенского состояния, а политический произвол ухудшает и без того тяжелое положение народа.

С неподдельной болью за судьбы родины журнал характеризует экономическое состояние страны. Ее земледелие стоит на самой низкой ступени развития. Ни в одной стране Европы земледелец не получает так мало, как в России. Слабо развита промышленность, перерабатывающая сельскохозяйственные продукты: свеклосахарная, винокуренная, маслобойная. Россия занимает одно из последних мест по производству машин, добыче угля и руды, по количеству рабочих. Текстильная промышленность развита больше других, но и в этой области Россия значительно уступает многим европейским государствам.

На первый взгляд, эти факты как будто бы и не ставились в вину царскому самодержавию и господствующим классам, но после выхода в свет книжек «Дела» цензоры неизменно с досадой отмечали, что материалы каждого номера подобраны тенденциозна и настоящее положение России выглядит на страницах журнала весьма мрачным. И хотя ни одна из статей «ни по тону, ни по содержанию, взятая отдельно, не представляет оснований к запрещению», подбор статей в каждом номере, несомненно, изобличает редакцию в стремлении «представлять жизнь народных классов с одной темной стороны»^252[127].

Журнал не ограничивался критикой только экономической и культурной отсталости. Являясь сторонником полной демократизации страны, «Дело» постоянно обращает внимание своих читателей на факты политического и административного произвола. Резко критикует журнал политику царского правительства в области народного просвещения, осуждает домостроевскую рутину и трусость русского общества в вопросах женской эмансипации, ратует за расширение гражданских прав женщины и сферы приложения женского труда.

Все это, вместе взятое, не было мелким обличительством, которое так любила либеральная пресса. Ведущие сотрудники журнала понимали бесполезность тех корреспонденции и фельетонов, которые выступают «против отдельных фактов, отдельных личных случаев, составляющих результат других более широких общих причин». «Высшая борьба есть борьба с принципом», — заявлял Шелгунов^253[128], «Подогревать вопросы земства, гласного суда и т. д. значит, в сущности, заниматься подметанием мелочей»^254[129]. Такова была точка зрения большинства сотрудников «Дела».

Верные критическому, «отрицательному» направлению «Русского слова», сотрудники «Дела» сохраняли тем самым верность лучшим традициям 60-х годов и в новых исторических условиях неизменно являлись последовательными борцами против самодержавия и пережитков крепостничества. Недаром в отчетах Главного управления по делам печати журнал «Дело» вместе с «Отечественными записками», «Искрой» и некоторыми другими изданиями был отнесен к той категории периодических органов, которые «желают изменения самих основ общественного быта и государственного управления»^255[130].

«Дело» в лице своих ведущих публицистов оправдывало эту характеристику. Несмотря на известные различия, большинство сотрудников все годы оставались принципиальными сторонниками революционных методов борьбы с царизмом, хотя высказываться по этим вопросам в журнале было чрезвычайно трудно. Они вели решительную борьбу с реакцией и критиковали либералов за их предательство и ренегатство. «Либерализм — это своего рода гангрена или чума, которая не только мешает отдельным поколениям, но и путает историю»^256[131], — писал Шелгунов в «Деле». Непримиримо и резко отзывался о русских либералах и редактор издания Благосветлов в статьях «Старые романисты и новые Чичиковы», «Новые вариации на старую тему» и др.

Журнал открыто сочувствовал революционной борьбе западноевропейского пролетариата, особенно французского, и охотно освещал факты революционной борьбы европейских рабочих для пропаганды своих революционно-демократических идей и взглядов. Пример Франции, сбросившей в 1870 г. иго империи, назван был поучительным для других народов.

Хорошими чувствами нельзя лечить общественных зол, — не раз говорил Шелгунов. Прямо от Чернышевского идет утверждение Шелгунова о том, что историческая арена — не гостиная. Он остался верен своей прокламации «К молодому поколению», особенно в той ее части, где говорилось об уничтожении паразитических правящих классов, и в новой обстановке сохранил верность революционно-демократическому наследию 60-х годов. Самоотверженная борьба народовольцев нашла безусловную поддержку журнала «Дело».

Вместе с тем в «Деле» появлялись статьи, направленные на то, чтобы и в рамках существующего строя добиться известных улучшений, о чем писали Гайдебуров и некоторые другие. Это не означает, конечно, что Гайдебуров не имел демократических стремлений, но именно ему было свойственно неверие в революционность русского народа («Внутреннее обозрение», 1868, № 11). Однако не статьи Гайдебурова и подобных ему публицистов определяли лицо и направление журнала.

Отрицая полуфеодальный самодержавный строй царской России, сотрудники «Дела» не менее остро критиковали буржуазные порядки на Западе, национальную и колониальную политику буржуазии. Журнал часто сравнивал свою страну со странами Западной Европы и Америкой, чтобы нагляднее показать всестороннюю отсталость России. При этом, отмечая прогрессивность буржуазных государственных форм по сравнению с полуфеодальной монархией, журнал вовсе не видел в них своего идеала. Даже по отношению к наиболее приемлемой форме общественного и государственного устройства того времени, какой они считали молодую республику США, «Дело» проявляет трезвый реализм и осуждает недостатки американской социальной и политической системы. На примере Франции журнал показывает, что буржуазная революция дала «желанную свободу» только буржуазии, а рабочих «поставила в тяжелую зависимость от капитала и конкуренции»^257[132].

Чрезвычайно важно отметить, что для характеристики положения западноевропейского пролетариата в журнале были привлечены сведения, почерпнутые из немецкого издания первого тома «Капитала» К. Маркса. В статье «Производственные ассоциации» на десятках страниц цитирует и пересказывает это произведение А. Шеллер-Михайлов^258[133]. Однако понять, а тем более применить учение Маркса к анализу русской действительности публицисты «Дела» не сумели. Обращались они к трудам Маркса и позднее, в 80-е годы, но и тогда учение о классовой борьбе, историко-философское содержание марксизма оказалось ими не понятым.

В конце 60-х и в 70-е годы журнал в статьях своих ведущих публицистов трезво оценивал переходный характер эпохи и признавал, что Россия уже вступила на путь капитализма. Капиталистические отношения захватывают все шире различные отрасли народного хозяйства, констатирует журнал. Капитал сделался главной силой и «истинным двигателем общественной жизни» (Шелгунов). Сотрудники «Дела» хорошо понимали, что промышленность увеличивает общенациональное богатство, что новейшие изобретения, машины «двинули человечество в полстолетия настолько вперед, насколько не двинули бы его никакие школы и книги в тысячелетия»^259[134].

В практических пожеланиях они выступают как настоящие «манчестерцы» (В. И. Ленин). Шелгунов, например, считал необходимым немедленное осуществление правильных, централизованных разработок каменноугольных залежей в Донецком угольном бассейне, железнорудных месторождений на Урале, т. е. выступал за расширение базы современной индустрии. Он без особого беспокойства отмечал, что в стране возникают новые промышленные центры, что благодаря капиталу «Волга покрылась сотнями пароходов; Россию изрезали десятки железных дорог; сообщение облегчилось и ускорилось, пульс промышленной жизни стал биться скорее»^260[135]. Но в решении вопросов, связанных с развитием в стране капитализма, журнал не смог избежать ряда противоречий и ошибок.

Идеологи крестьянства, по преимуществу публицисты «Дела» (Шелгунов, Берви-Флеровский), испытывали определенный страх перед беспощадной силой капитала, которая не знает никаких человеческих чувств. Поэтому наряду с требованием развития индустрии в журнале велась защита общины и кустарных промыслов как коллективной формы ведения хозяйства и основы социалистического строя в России, в связи с чем большое место отводилось вопросу о производственных ассоциациях. Публицисты «Дела», как и многие русские социалисты того времени, мечтали о промышленности без капиталистов, «где главным деятелем является сам народ, где все выгоды производства достаются ему, а не немногим фабрикантам»^261[136], мечтали о превращении сельской общины в «сознательную, твердо организованную ассоциацию».

Эти мечтания базировались на идеалистическом преувеличении роли человеческого разума. Публицисты «Дела» не видели, «что только развитие капитализма и пролетариата способно создать материальные условия и общественную силу для осуществления социализма»^262[137]. Несмотря на противоречивость отдельных высказываний о русской общине, Шелгунов, например, бесспорно, шел к преодолению общинных иллюзий, так ярко воплотившихся в его прокламации 60-х годов «К молодому поколению». Он уже в 1869 г. признавал, что надежды на общину поставлены под сомнение всем ходом пореформенного развития. Ни Шелгунов, ни кто-либо другой из публицистов журнала не называл вслед за Кавелиным общину «палладиумом русского народа», на которой написано: «Сим победиши», как это делал Михайловский в «Отечественных записках».

Многие ведущие сотрудники «Дела» не приняли ошибочного взгляда народнических лидеров на ход истории человечества и не считали капитализм регрессом. Больше того, Шелгунову, как и некоторым другим публицистам, осталась чуждой теория героев и толпы. Для него было несомненно, что один в поле — не воин, и «немыслимы герои, желающие превратить народ в Панургово стадо»^263[138]. Народ, а не герои является основной движущей силой истории: «Историю творят массы обыкновенных людей»^264[139]. И хотя народники продолжали занимать видное место в журналистике, Шелгунов вместе с Благосветловым относились к ним в это время сдержанно, считая, что народничество «сузило горизонт мысли» и что «русское общественное сознание от этого очень много проиграло»^265[140].

Сравнительно большое внимание в журнале уделяется положению рабочего класса, однако всемирно-историческая миссия пролетариата не была еще понята публицистами «Дела». Они смотрели на пролетариев как на страдающий класс, которому нужно помочь. Сотрудники журнала — Шелгунов, Ткачев, Михайлов, Берви-Флеровский — заявляли, что рабочий вопрос не «выдумка», как считали консервативные публицисты, в частности, Страхов и Катков: он уже поставлен в повестку дня всем ходом исторического развития страны. Не только на Западе, но и в России начинается рабочее движение. «Оно еще так слабо, так мало заметно, что какие-нибудь господа Страховы могут сказать, что и это движение не более, как нелепая выдумка кабинетных людей, не знающих русского рабочего, что русскому рабочему живется, как в раю, на фабриках и заводах, в селах и городах…»^266[141]. Но от этого дело не меняется.

В начале 80-х годов, накануне крупных стачек текстильщиков в Центральном промышленном районе (Владимир, Орехово-Зуево) журнал поместил ряд материалов, связанных с рабочим движением: статьи «Русский рабочий» Шашкова (1884, № 5, 6), «Хроника рабочего труда» Приклонского (1883, № 1), «Наша фабричность» Онгирского (1883, № 1) и др.

Публицисты «Дела» во главе с Шелгуновым, несмотря на отдельные заблуждения, способствовали правильной постановке рабочего вопроса в России 70-х годов, вопреки попыткам Каткова, Страхова и прочих представителей официальной идеологии принизить значение этого вопроса.

Журнал вел неустанную пропаганду науки, оставшись верным программе «Русского слова». В естествознании публицистов «Дела» интересовали вопросы, непосредственно связанные с человеком, его развитием и условиями существования. Сотрудникам журнала как просветителям было свойственно преувеличенное представление о силе знаний в общественной жизни. Но их горячая защита передовой науки и популяризация ее достижений сыграли положительную роль в росте отечественной науки и культуры.

Беллетристика в журнале «Дело» играла второстепенную роль по сравнению с публицистическими статьями, как это было и в «Русском слове», не отличалась оригинальностью мысли и художественными достоинствами. Таких писателей, как Л. Толстой, Тургенев, Гончаров, редакция «Дела» не считала прогрессивными.

Многие авторы были тесно связаны с «Отечественными записками» и поэтому не могли участвовать в «Деле», хотя журнал охотно предоставлял свои страницы, например, Г. Успенскому. Приходилось ориентироваться на менее известные литературные силы, выдвигать молодежь.

Ведущее место в беллетристическом отделе занимали А. К. Шеллер-Михайлов, Н. Ф. Бажин, И. В. Федоров-Омулевский, позднее — К. М. Станюкович. Кроме них, печатались Г. И. Успенский, Ф. М. Решетников, В. А. Слепцов, А. И. Левитов, М. А. Воронов, П. В. Засодимский и др. В 70-х годах в «Деле» сотрудничал П. Д. Боборыкин, в 80-е годы — Д. Н. Мамин-Сибиряк, выступивший с романом «Приваловские миллионы». Невысокий уровень беллетристики журнала во многом зависел также от редактора отдела А. К. Шеллера-Михайлова, склонного к серьезной недооценке художественной стороны литературных произведений. Он полагал, что «писатель всегда силен идеями, а не картинами».

При всей справедливости требований высокой идейности такая позиция вела к излишней рассудочности в художественной практике самого Шеллера-Михайлова и отражалась на составе руководимого им беллетристического отдела.

Характерной особенностью беллетристики «Дела» было то, что в центре ее внимания стоял не крестьянин, хотя изображение крепостничества и его пережитков имело место в журнале, а разночинец-интеллигент: авторы журнала стремились создать тип положительного героя своего времени. Но они не смогли сделать это талантливо, на что не раз указывал Салтыков-Щедрин, выделяя из беллетристов «Дела» лишь Федорова-Омулевского с его романом «Светлов», или «Шаг за шагом».

Пробелы в оригинальной прозе редакция пыталась восполнить за счет переводов. В 70-е годы в «Деле» печатались романы Ф. Шпильгагена, В. Гюго, Э. Золя, Андре Лео и других прогрессивных романистов Запада, стихи Петефи. В 80-е годы появляются переводы произведений Ги де Мопассана, А. Доде, Джиованьоли, Э. Ожешко.

Критика и библиография в журнале «Дело» были боевым участком и подчас служили единственным средством политической пропаганды и агитации. Вместе с «Отечественными записками» Некрасова и Салтыкова-Щедрина «Дело» ведет непримиримую борьбу с реакционными писателями, с теорией «чистого искусства», разоблачает так называемую антинигилистическую литературу, пытавшуюся опорочить революционно-демократическое движение 60-х годов.

Защите гражданского, высокоидейного искусства в значительной степени были посвящены в «Деле» фельетоны Минаева «С Невского берега» и «Невинные заметки», литературно-критические статьи Ткачева и Шелгунова. Особенно показательна для борьбы с «чистым искусством» статья Шелгунова «Двоедушие эстетического консерватизма», направленная против воинствующего критика-идеалиста Н. Соловьева. В этой статье автор приближается к пониманию того, что эстетические теории носят классовый характер и выражают интересы определенных общественных групп. Шелгунову, как и Минаеву, Благосветлову, Ткачеву, было ясно, что теория Н. Соловьева хороша только для обеспеченной верхушки русского общества. Стремление увести искусство в область «вечных идеалов», «чистой художественности» могло в тех условиях родиться только у людей, вполне довольных существующими порядками. Критики «Дела» восставали против подобной теории искусства, согласно которой одни поют гимны, а другие пекут певцам калачи.

Другой стороной вопроса явилась теоретическая разработка проблемы положительного героя. Критики и публицисты журнала считали, что литература не может ограничиваться простым копи­рованием жизни, а должна «возбуждать стремления к отдаленным идеалам» (Шелгунов). Они требовали создания таких героев, которым подражали, за которыми следовали бы молодые борцы с самодержавием.

Особенно активно критики «Дела» (Шелгунов, Ткачев) выступали за открытую тенденциозность в литературе и искусстве. Эта мысль составляет основу их литературных убеждений. Однако такое требование, справедливое самое по себе, нередко приводило их к ошибочной оценке творчества отдельных писателей, у которых эта тенденциозность не была выражена прямолинейно. Показательно в этом смысле непонимание ведущими критиками журнала — Ткачевым и Шелгуновым — творчества Салтыкова-Щедрина. Опираясь на статью Писарева «Цветы невинного юмора», Ткачев при поддержке Благосветлова долгое время отрицал на страницах «Дела» социальное значение сатиры Салтыкова-Щедрина на том основании, что не находил в ней передовых идеалов, прямого сочувствия прогрессу («Безобидная сатира», 1878, № Г). Несколько раньше Шелгунов в статье «Горький смех — не легкий смех», опубликованной в десятом номере журнала за 1876 г., признавая меткость сатиры Салтыкова-Щедрина, тем не менее утверждал, что писателю недостает ясной мысли и последовательного миросозерцания, которые бы дали содержание его творчеству.

Следует указать, что после смерти Благосветлова, недоброжелательно относившегося к Салтыкову-Щедрину, журнал отказался от несправедливых нападок на великого сатирика. В 1881 г. в «Журнальных заметках» Ф. Решимова (псевдоним Станюковича) была высоко оценена литературная деятельность Салтыкова-Щедрина в 70-е годы. В 1883 г. в статье Протопопова о Салтыкове-Щедрине он с полным уважением назван «политическим писателем», а его сатира объяснена как плод настоящей большой любви к родине («Характеристика современных деятелей»). Изменил свое отношение к творчеству Салтыкова-Щедрина в 80-е годы и Шелгунов.

Критики «Дела» допустили грубые ошибки в оценке творчества Л. Толстого, явившегося, по словам В. И. Ленина, шагом вперед в художественном развитии человечества^267[142]. В то же время они преувеличивали значение романов Шеллера-Михайлова и других беллетристов «с направлением» (статья Ткачева «Тенденциозный роман», 1873, № 2, 6, 7).

Но в ряде других вопросов — например, в критике натурализма, пустого либерального обличительства — «Дело» оставалось на уровне эстетических теорий 60-х годов. Шелгунов, Минаев, Благосветлов вместе с «Отечественными записками» искренне приветствовали и поддерживали разночинную литературу, в частности Решетникова, чьим героем стал трудящийся человек, рабочий.

Бесспорной заслугой критиков «Дела» было то, что они вместе с «Отечественными записками» отстаивали в годы реакции эстетику революционных демократов, когда правящие классы стремились всеми способами вытравить из памяти общества идеи 60-х годов, предать забвению имена Чернышевского и Добролюбова.

Журнал «Дело» сохранял свое демократическое направление вплоть до 1884 г., чем он в большой доле обязан Благосветлову, а также его соратникам и преемникам по редактированию — Шелгунову (1881—1882) и Станюковичу (1882—1883). Журнал честно пронес знамя демократии через полосу реакции, наступившей вслед за спадом революционной волны 60-х годов, и во всеоружии встретил новый подъем в конце 70— начале 80-х годов XIX в. Своими статьями он постоянно содействовал просвещению русского общества, будил революционную энергию передовых слоев русской интеллигенции, звал их на борьбу с самодержавием.

Под давлением правительства и цензуры с 1884 г., после ареста Шелгунова и Станюковича, «Дело» как орган демократии фактически перестает существовать: он теряет общественное значение, издается случайными людьми, нерегулярно, и в 1888 г. выход его окончательно прекращается.

в начало

studfiles.net

Сотрудники редакции журнала Дело.

Редакция журнала «Дело»
Исполняющая обязанности генерального директора – главного редактора

Жданович Ольга Геннадьевна
e-mail: [email protected]
тел.: +375 17 203-89-22  

Заместитель главного редактора

Елена Шахлевич 
e-mail: [email protected]
тел.: +375 (17) 203-87-51

Руководитель проекта «Белорусский экспорт»

Светлана Насенник 
e-mail: [email protected]
тел.: +375 (17) 203-65-14, (44) 566-00-14

Редактор сайта delo.by, верстальщик

Ольга Тарасенко
e-mail: [email protected]
тел.: +375 (17) 203-78-56

Ведущий специалист отдела продаж

Ирина Сташевская

e-mail: [email protected]
тел. +375 (17) 204-88-95

Главный бухгалтер

Ольга Демешко

e-mail: [email protected]
тел. +375 (17) 203-54-50

Экономист-менеджер

Елизавета Ляпочкина

e-mail:   [email protected]
тел. +375 (17) 203-09-67

65 14

delo.by